Вернуться к разделу • На подступах к Москве, часть 1

В первые дни осени 6 сентября 1941 года Адольф Гитлер подписал директиву №35 о новом широкомасштабном наступлении на Восточном фронте. В качестве основного удара было выбрано московское направление. Командующему группе армий «Центр» фельдмаршалу фон Боку предписывалось перейти в наступление в конце сентября и «в результате двойного охвата в направлении города Вязьма уничтожить противника, находящегося восточнее Смоленска». С началом операции «Тайфун» наступление Вермахта на Москву продолжилось с новой силой. Оказавшиеся на направлениях главных ударов части Красной Армии отходили с потерями, пытаясь контратаками сдержать наступление противника. Уже к 3 октября глубина продвижения передовых частей Вермахта составила 30- 80 км , а танковая группа Гудериана, преодолев почти 200км, неожиданно ворвалась в Орёл. К середине октября погодные условия ухудшились, и на московском направлении темп наступления дивизий Вермахта замедлился. Первый снег и резкое понижение температуры для немецких солдат оказалось неприятным сюрпризом.

131-я дивизия Вермахта, в которой служил Гаральд Генри, заморозки застали прямо на марше, с 6 вечера до 2 часов ночи солдаты «без отдыха шагали в страшную пургу». Роте Гаральда Генри была поставлена задача прочесать лес на предмет обнаружения бойцов Красной Армии.

«Набрякшее от влаги обмундирование сковал мороз. И мороз этот продолжал крепчать. В желудке и кишках творилось что-то невообразимое. А тут еще этот холод! И вши! Пальцы от мороза деревенели и болели так, что выть хотелось.

Солдаты, шагая по колено в снегу, набрали его в сапоги. Тонкий ледок, успевший за вечер покрыть трясину, не выдержав, проломился под ними, и они провалились по пояс в ледяную жижу.

Рукавицы намокли так, что мои изъеденные вшами руки будто огнём жгло. Я готов был вопить от боли, когда в отчаянии попытался перевязать саднившую руку носовым платком. По щекам текли слезы ... я брёл, ничего толком не сознавая, и мне казалось, что я наяву проваливаюсь в какой-то дикий кошмар. Остальным моим товарищам было ничуть не лучше. Непонятно откуда стали стрелять, и мы упали на снег, образовав кольцо и дожидаясь приказаний. Казалось, этот ужас никогда не кончится.

Прочесать лес означало обречь себя на нескончаемые муки, физические и душевные, это означало испытать животный страх от опасности в любой момент получить пулю. Но к ночи операция по прочесыванию завершилась.

Потом пришёл приказ, что операцию следует повторить. Едва мы приступили к выполнению этого распоряжения, как по радио приказали отходить. Это означало еще один 10-15-километровый марш, то есть часов девять на ногах в холод. Следовавшие в голове колонны солдаты невыносимо медленно углублялись в лес, а остальные, то есть большая часть, дожидались. Им предстояло жуткое испытание. Мы топтались на страшном морозе, пытаясь отогреть окоченевшие, обвязанные тряпьем руки, проклиная эту окаянную погоду. Подошвы сапог примерзали к земле. Мы промокли и промерзли насквозь и стояли, стояли, стояли ... шаг вперёд - и снова стой. И так постоянно...

К двум часам ночи рота наконец добралась до какой-то деревни, где расположилась на ночлег. Все дошли до ручки, промёрзли и вымотались окончательно. Ни ног, ни рук не разогнуть. Всё тело ныло невыносимо. Слава богу, непогода сделала невозможным любое продвижение вперёд. Люди спали вповалку, чуть ли не друг на друге, в крохотную хатенку набилось с три десятка человек.

Прямо по полу струились жидкие экскременты, подмачивая шинели и вещмешки. Нас всех извел понос и желудочные колики. Страданиям, казалось, конца не будет.

Солдат мало-помалу начинал раздражать ура-патриотический, пропагандистский тон радиопередач и газетных заголовков. Слышишь, бывало, как диктор, захлебываясь, перечисляет успехи на фронтах, и только качаешь головой. Впрочем, на нас все эти бредни действовали мало.

Иными словами, боевой дух оставлял желать лучшего. Все вдоволь накушались этой войны за истёкшие месяцы».

Боевые действия на Восточном фронте утрачивали стратегическую масштабность, превращаясь в кровопролитные схватки местного значения за овладение избами и домами, где можно было отсидеться. Подполковник фон Бозе, командир пехотного батальона, после того, как его подразделению в ночь на 16 октября доставили промерзший насквозь провиант, отправил в штаб полка довольно несуразную радиограмму :

«Мы замерзли так, что желаем атаковать». Ответ последовал неожиданный: «Атаковать кого?!» Фон Бозе отозвался в том же духе: «Неважно кого, лишь бы атаковать. Срочно нуждаемся в месте расквартирования!»

Последовал приказ овладеть деревней Авдотня. И в результате неожиданной атаки батальон всё же сумел отвоевать себе крышу над головой, захватив упомянутую деревню. Ночью бойцы Красной Армии не раз пытались отбить у противника деревню, в которой они нуждались ничуть не меньше немецких солдат.